Роланд последний раз проверил подключение управляющего блока и с грохотом захлопнул бронированную крышку выходного разветвителя. Конечно, при таком примитивном уровне контроля он вряд ли рискнул бы вступать в бой, но пока сойдет…
Он вызвал Мерилин:
— Привет, красотка, как дела?
— Роланд?
— Ага, — осклабился такт, — принимай сестричек под свою опеку. Отведи их подальше, чтобы можно было без помех залезть им под юбку.
— Фу, как грубо, — холодно отозвалась Мерилин.
— Зато верно, — огрызнулся Роланд.
Такты не очень-то нежно относились к своему бывшему Контролеру. Мерилин промолчала, а в следующее мгновение палуба под ногами Роланда мелко задрожала. Три Системных разрушителя ложились на новый курс. Все говорило за то, что после этой битвы Земля станет в четыре раза сильнее, чем была.
7
Они висели рядом с решетчатой фермой, удерживающей гроздь внешних грузовых отсеков. Вокруг были звезды, а сбоку, наполовину заслоненная грузовыми отсеками лихтера, холодно и мрачно сияла Гронта. Ольга приблизила свой шлем к шлему Берса и напряженно спросила:
— Ты уверен, что все пройдет, как надо?
Берс на мгновение задумался, потом медленно покачал своей свободно болтающейся в шлеме головой:
— Нет. Слишком большое количество переменных. Но если все удастся… — Он оборвал фразу, не закончив мысль, но Ольге и так все было ясно.
По силе и глубине Проникновения Берсу не было равных, но то, что он задумал, должно было породить настоящий хаос, и даже ему было не под силу четко определить, удастся ли им не только воплотить в жизнь их авантюрный план, но и хотя бы просто выжить. Однако среди множества вариантов только этот давал хоть какой-нибудь шанс. Ольга покосилась на мерцающий в темноте счетчик кислорода и снова придвинулась к Берсу.
— У нас осталось полтора часа.
Тот молча кивнул головой. Ольга пригляделась. Его глаза уже начали наливаться бешеным огнем боевого транса. Это означало, что время близится и ей следует поторопиться. Без того ощущения Проникновения, какое давал боевой транс, нечего было и думать выжить во время приближающегося взрыва. Она сосредоточилась и прикрыла глаза. Спустя несколько мгновений где-то в глубине подсознания начала разгораться тяжелая, красная ярость. Сознание слегка затуманилось, будто подернулось грязным дымом от того багрового огня, что быстро разгорался внутри ее. Ольга знала, что каждый берсерк по-своему входит в боевой транс и ощущения, которые испытывает при этом один, могут лишь отдаленно напоминать то, что происходит с другим. А некоторые, как Берс, в состоянии сильного возбуждения просто проваливались в боевой транс, не всегда умея удержаться, даже если это было необходимо. Но для нее этот процесс вне боя почти всегда был достаточно длительным и мучительным. Ей казалось, что она медленно погружается в какие-то темные, первобытные глубины, становясь существом, которое было намного примитивнее и грубее, чем она сама. И ей это существо не очень-то нравилось.
— Приготовься, — в наушниках послышался хриплый голос Берса.
Ольга повернула голову. Он уже весь был во власти охватившего его возбуждения, и даже в полной темноте космоса было заметно, как побагровело и налилось кровью его лицо. Ольга почувствовала, как еле сдерживаемая ярость вдруг поднялась грозной удушливой волной и накрыла ее с головой, а потом по глазам резанула яркая вспышка.
Дальний лихтер класса «Картрот» по используемой в империи классификации был основным грузовым судном, которое занималось перевозками в Единение канскебронов. Это был отличный корабль с минимальным экипажем, управляемый всего одним Контролером второго уровня. В его вместительных грузовых трюмах, облеплявших центральную ферму, словно виноградины ветку, могло помещаться до восьми кубических километров различных грузов. Причем почти две трети трюмов — два внешних яруса — были сбрасываемыми, так что лихтер, следуя по маршруту, частенько, прибыв к очередной планете, просто сбрасывал предназначенные для нее грузы прямо в атмосферу или, если трюм не был оборудован посадочной системой, оставлял его на орбите и, зацепив другие грузовые секции, спокойно следовал дальше. И его экипаж частенько даже не знал, что находится в том или ином трюме. В Единении канскебронов не могло быть ни диверсий, ни вопиющей безалаберности, поэтому не было необходимости в каких бы то ни было мерах безопасности типа таможенного досмотра или чего-то подобного. Так было всегда.
Система Гронты была последним, заключительным пунктом маршрута, поэтому когда центральная звезда системы стала наконец видна сквозь обзорный иллюминатор невооруженным глазом, команда лихтера позволила себе немного расслабиться. Полет прошел достаточно спокойно, единственный сбой произошел только в самом конце, в предыдущей системе, когда Орбитальный Контролер проинформировал Контролера лихтера, что для него приготовлено семь сменных трюмов, но когда лихтер начал подбор — на запрос отозвалось восемь секций.
Однако стыковка всех восьми трюмов прошла безупречно, и Контролер не стал делать повторного запроса ни Орбитальному Контролеру, ни Контролеру системы, а просто отправил подтверждение подбора трюмов и проследовал дальше. У высокопоставленных Контролеров той системы и без того хватало забот. И, судя по всему, это было верное решение, поскольку все секции четко заняли отведенные им места. И вот теперь до швартовки оставалось несколько минут. Лихтер уже два часа назад вошел в зону ответственности искусственной планеты Малая Гронта.
Этот мир был слишком важен для Единения и потому был одним из немногих, который имел индекс доступа — «минус 2». Это означало, что при приближении любого корабля к внешнему, желтому кольцу зоны Орбитальный Контролер задавал Контролеру корабля строго ограниченные параметры подхода. А когда корабль входил в ближнюю, красную зону, Орбитальный Контролер Малой Гронты полностью брал на себя управление маневрами и самим кораблем. Так произошло и на этот раз. И это стало одной из основных причин того, что план Берса осуществился столь успешно.
Когда до стыковочных захватов Малой Гронты оставалось всего несколько десятков ярдов, из восьмого грузового трюма, подобранного на орбите Матегра, поступил тревожный сигнал противопожарного датчика. Набор импульсов, несущих сообщение о резком повышении температуры в трюме, со скоростью света промчался по центральному шунту и поступил в мозг Контролера корабля. Там в течение нескольких наносекунд он был классифицирован, обработан, и если бы Контролер сохранял возможность немедленно отреагировать и задействовать корабельные системы, то в действие были бы мгновенно приведены системы подавления очагов возгорания, а странная секция была бы тут же разгерметизирована и немедленно отстрелена в противоположную сторону от Малой Гронты. Эффективным было бы только последнее действие, но и его было бы достаточно, чтобы уменьшить возможный вред на несколько порядков. Однако Контролер был заблокирован. А потому тревожный сигнал был вновь закодирован и отправлен на передатчик. Спустя почти полторы секунды он достиг приемной антенны Орбитального Контролера Малой Гронты и, молниеносно пролетев по внутренним волноводам, достиг центрального блока Орбитального Контролера. Там он был вновь расшифрован, оценен, и спустя уже три с половиной секунды с излучающей антенны ушел приказ произвести все те действия, которые должен был бы выполнить Контролер корабля. Но было уже поздно. К этому мгновению шар грузового трюма вздрогнул и, полыхнув изнутри яркой вспышкой, бесшумно разломился на несколько кусков, ударив в стороны несколькими ослепительными всполохами. Это в точно выверенный момент взорвался реактор двигателя курьера, занимавшего тот самый лишний восьмой трюм, подобранный лихтером в предыдущей системе. Самый большой всполох яростно грянул вдоль несущей мачты лихтера, протянув свой ослепительный язык до самого двигательного блока. Защита двигательного блока продержалась около семи микросекунд, но за это время отчаянные сигналы датчиков еще не успели даже покинуть антенны разрушающегося корабля, поэтому следующая вспышка была еще более страшной. Гроздья трюмов, сорванные со своих креплений еще первым взрывом и к моменту разрушения двигательного блока величаво расплывающиеся в стороны, были захвачены гигантским огненным шаром и пугающе стремительно истаяли в чудовищном огне. Слизнув огромные секции, будто кусочки масла, брошенные на огромную сковородку, огонь яростно набросился на толстые бронированные стены Малой Гронты, остервенело вгрызаясь в искусственную планету. Внешняя броня продержалась всего семь микросекунд, и спустя чудовищно малый для человеческого глаза промежуток времени на идеально гладкой поверхности Малой Гронты возникла уродливая рваная рана, насквозь пронзившая двадцать три верхних уровня. Все произошло столь стремительно, что даже биоэлектронный разум Орбитального Контролера не успел адекватно отреагировать на ситуацию.
